Погромы в городе длились уже два дня. Боевики «Ош аймагы» спровоцировали толпу на то, чтобы жечь дома узбеков и турок-месхетинцев. Юнцы орали националистические лозунги, мерзавцы попрактичнее грабили, садисты измывались над жертвами…

Центр был почти не тронут. Но улицы окраин превратились в сплошные пепелища и братские могилы.

— Товарищ старший лейтенант! Читали на доме? — спросил Серегин срывающимся от волнения голосом. Он вел БРДМ, изучая дорогу через приоткрытый смотровой люк.

— Ругань какая-нибудь? — скептически усмехнулся Святой.

— Не-а… — протянул Николай. — «Солдаты, миленькие, спасите нас…» Мелом написано, товарищ старший лейтенант!

— На дорогу смотри, Серегин! Поворот не пропусти…

— Мамочка родная!.. — запричитал спецназовец. — Озверели люди.

У здания пединститута головной БРДМ остановился.

Подтягивались и остальные, заполняя пространство дымом отработанной солярки.

Невесть откуда вынырнули солдаты с красными погонами внутренних войск. Небритый офицер в замусоленном кителе, перетянутом портупеей, с открытой кобурой и болтающейся на ремне переносной рацией постучал по броне:

— Привет, десантура!

Святой выглянул наружу:

— Здорово!

— Подкрепление прибыло? — устало спросил офицер. Он исподлобья рассматривал Святого. — Поздновато! Курить есть?

— Держите, товарищ капитан! — Вездесущий Серегин подал смятую пачку «Примы».

— Елки-палки! — огорчился вэвэшник. — Поломал все сигареты! Одна труха. Ничего, сейчас самокруточку заделаем! Егоров, принеси листовок!

Солдатик в каске, постоянно съезжавшей ему на глаза, юркнул за спину капитана. Секунду спустя он уже нес стопку белых листов.

— Куда столько, Егоров?

Капитан достал один листок, аккуратно ссыпал в него табак из пачки и мастерски скрутил «козью ногу», какими тешились русские воины еще на позициях под Сталинградом и Курском и даже раньше — под Перемышлем и Сморгонью.

— Хорошо! — От блаженства капитан присел на корточки, прислонился спиной к колесу БРДМ.

— Покажи, что у тебя? — Святой подозвал солдатика в великоватой каске.

— Дай лейтенанту, Егоров. Пусть поизучает! — донесся сквозь клубы дыма голос капитана.

Святой держал в руках листовку, пробегая взглядом текст:

«…в торговле и общественном питании узбеков и русских руководителей заменить киргизами;

— в магазинах, быткомбинатах, парикмахерских, ресторанах принимать на работу киргизов;

— работающих в системе автотранспорта, техобслуживания, дорожно-транспортных службах, участках, хлебозаводах, заводах, ЖБИ, заготконторах, работников железнодорожного транспорта русских и узбеков довести до минимума и в большинстве заменить киргизами;

— добиться, чтобы в животноводстве и сельском хозяйстве работало больше узбеков и русских;

— если узбеки и русские спокойно не могут жить на киргизской земле, пусть уезжают!

„Ош аймагы“»

— Эта подтирка по всему городу расклеена! — подал голос капитан. — Вы в пригороде улицы перекроете?

— Не знаю! — ответил Святой. — Командир решает!

— Я к обкому! Снова митинг начинается! — Капитан созвал солдат, махнул на прощание рукой и скрылся.

— Товарищ старший лейтенант, к комбату! — Незнакомый сержант, запыхавшись от быстрого бега, передал приказ и повернул обратно.

Святой поспешил за ним.

Около Орлова уже собрались офицеры и несколько местных деятелей, подъехавших на легковых автомобилях.

— Рогожин, поступаешь в распоряжение подполковника Дронова! — коротко бросил Орлов. — Виноградов в курсе.

Гэрэушник подхватил Святого под локоть:

— По машинам, лейтенант!

— Как? Мы не останемся в городе? — спросил взводный.

Ему не хотелось отрываться от своих, а тем более подчиняться Гоблину.

Подполковник энергично затряс головой:

— Возьмем под охрану стратегические склады. Бункера тридцать километров отсюда. На северо-западе… Выводи машины на Ферганское шоссе. Поедешь по указателям!

Я следом…

Святой построил взвод, довел распоряжение Орлова до личного состава.

— Вопросы есть? Вопросов нет! Выдвигаемся на указанный объект!..

На толпу они все-таки напоролись. Напоролись у самого выезда, где в зелени садов утопали уютные дома.

— Что это? — обернулся Серегин. — Туман?

Святой открыл крышку люка.

— Дом горит! — констатировал он.

Сизая полоса дыма стлалась по асфальту. Взводный ошибся — горели несколько домов. Перед БРДМ неожиданно промчался всадник. Сидевший на неоседланной лошади человек что-то неразборчиво прокричал, пригрозил проезжающим машинам кулаком и скрылся за кустами.

Дома горели в глубине улицы. Огня из-за деревьев видно не было. Только сизый удушливый дым, прибиваемый ветром к земле, проникал через посадки.

Улица — грунтовая дорога с рядами домов — была перекрыта завалом из деревьев и фрагментами заборов.

— Сворачивай, Серегин… — сказал Святой.

— Завал не пройдем! — резонно заметил водитель БРДМ.

Стволы спиленных деревьев действительно были слишком велики. Завал укрепляли поваленные бетонные столбы.

— Отделение Голубева, за мной! — выпалил в ларингофон Святой. У завала спецназовцев встретила растрепанная женщина с безумными глазами.

— Не ходите туда! Их много… — кричала она, заламывая руки.

— Пристегнуть магазины! — скомандовал Святой. За спиной послышался топот солдат. — Очереди поверх голов…

В людей не стрелять!

То, что увидели спецназовцы, напомнило им иллюстрацию из учебника по истории средних веков. Группы людей, многие из которых были обнажены по пояс, метались с чадящими факелами.

Головы «факельщиков» были обмотаны красными повязками. Погромщики действовали открыто, уверенные в своей безнаказанности. Одни из них в остервенении били окна домов, другие плескали бензином из пластиковых канистр вокруг строений. Карательная акция была в самом разгаре.

Посреди улицы стоял «ГАЗ-66» с открытыми бортами.

Несколько окровавленных тел уже лежали в кузове, точно освежеванные туши.

— Стоять, суки драные! — закричал Святой. — Стоять!

Приземистый кривоногий киргиз, оказавшийся ближе всех к Святому, бросил ему под ноги бутылку. Она лопнула с тихим звоном, и синее прозрачное пламя заплясало на земле. Его языки лизнули ноги офицера.